Один из многочисленных недостатков нашего мира заключается в том, что он поощряет нас быть максимально продуктивными, и что каждое повышение производительности часто вознаграждается либо хорошим ростом нашей репутации, либо нашей собственной гордостью, либо нашей мотивацией поддерживать такую производительность. Однако с таким повышением может прийти плата за нашу жизнь и сделать наши собственные усилия по повышению производительности контрпродуктивными. Это может показаться парадоксом, что наши собственные усилия могут повысить нас, могут понизить нас, но на самом деле это понижение не является конструкцией понижения повышения, что не имеет смысла, а просто одержимостью — одержимостью тем, что независимо от того, что мы делаем, ничего еще не достаточно, и отсюда первое впечатление, что это парадокс.
Таким образом, наша собственная борьба за большую производительность может сделать нас не обязательно менее продуктивными, но контрпродуктивными; продуктивными против нашего собственного благополучия, в то время как мы продвигаем свои труды в чем-то другом, будь то профессия или хобби.
Трудоголизм не должен восхваляться обществом, потому что это болезненное состояние, даже если мы считаем, что оно способствует нашим усилиям в том, что мы делаем. Такие слова, как «зависимый», «сумасшедший», «больной», «безумный» и т. д., похоже, приняли противоположное направление, чем их первоначальные определения, то есть, как будто быть «больным» или «безумным» — это хорошо, к чему следует стремиться. Однако их контрпродуктивность, похоже, заключается в более глубоком значении их последствий — некоторые из наших усилий по отношению к обществу, похоже, работают против нас, а не на нас. Вот что мы получаем, когда полностью отказываемся от любого чувства эгоизма, которое в здоровых дозах (поскольку мы тоже важны, а не только другие) может быть полезно для нас.
Трудоголизм, состояние зависимости, которое следует рассматривать как таковое, является конструктом мира, который не всегда знает, когда сделать перерыв. Все больше и больше нас подталкивают к нашим пределам, семья, друзья, супруги и начальники, чтобы мы могли угодить им как можно больше, но вместе с этим приходит цена незнания того, когда себя отрегулировать, чтобы расслабиться и просто отдохнуть. Более того, это состояние является не только продуктом одержимости, но и стресса, попытки сделать как можно больше как можно быстрее и эффективнее, чтобы требования того, что мы делаем, были выполнены, и мы, наконец, останемся одни для напоминания о дне, пока не наступит следующий рабочий день, и, наконец, не наступит очередной отпуск.
Как написано в моей шестой книге «Учения Рубинштейна», современная цивилизация, вместе с ее многочисленными корпорациями, похоже, извлекает выгоду из личности и заключает с ней сделку, создавая множество способов сделать ее либо зависимой, либо напряженной, во имя оптимальной прибыли. Возможно, именно по этой причине и возникли негативные, ставшие оптимистичными термины, о которых я упоминал ранее; возникли из поощрения нас подчиняться требованиям многих тел, индивидуальных и коллективных, чтобы мы дали им то, что они хотят от нас, и, наконец, остались в покое, предполагая, что нас могут оставить в покое. Отсюда, например, важность свободного времени, поскольку, когда у нас есть свободное время, мы освобождаемся от требований Внешнего Мира, по крайней мере временно, но я отвлекся.
В любом случае, проблема современного общества в том, что оно слишком напряженное, а поощрение и/или требование сделать нас более продуктивными, чем мы есть, может в конечном итоге серьезно сказаться на нашей жизни и привести к длительному чувству разочарования, даже после того, как наши обязанности перед внешним миром выполнены.
И предполагаемый «ужас» трудоголизма, как и многих других зависимостей, заключается в том, что независимо от того, насколько мы продуктивны, любого количества работы будет недостаточно, чтобы удовлетворить нашу страсть к деятельности, поскольку эта зависимость, опять же, как и многие другие, является проблемой пустоты; внутренней пустоты, о которой нужно заботиться более глубоко, таким образом, что постоянные краткосрочные удовлетворения недостаточны, потому что, хотя указанные удовлетворения могут временно удовлетворять наши эмоции, они не отвечают постоянно менталитету, то есть мышлению, которое поощряет указанную пустоту выходить за рамки обычных пропорций, и отсюда тщетность удовлетворяющих зависимость, поощряющих одержимость действий и расходных материалов, от секса до наркотиков и даже конфет; действий и расходных материалов, которые широко поощряются к выполнению и потреблению, несмотря на их долгосрочную бесполезность. Вот как мы, как субъекты Внешнего Мира, становимся «ментальной фермой», на которой нас можно использовать для получения прибыли на регулярной основе. Это также недостаток, который существует в стремлении к так называемой «полноценной жизни».
Поэтому, если мы хотим, для релевантности этой статьи, удовлетворить трудоголизм, никакое количество производительности не обязательно заполнит пустоту, созданную нами и теми, кто на нас влияет. Никакое количество конфет, кофе, алкоголя и секса никогда не заполнит нашу пустоту, пока мы не заполним эту пустоту не внешне, а внутренне, и если мы сделаем это вместо первого, мы не только сэкономим много денег и свободного времени, но и станем более свободными от рабства, которое представляет собой спектр зависимостей.
Таким образом, мы должны отпустить страдающие, фрустрирующие страсти, которые, кажется, никогда не исчезнут; от желания большего сверх необходимости и от всего, что может только создать больше пустоты в наших умах во имя краткосрочных удовольствий. Другими словами, мы должны отпустить, если мы хотим, чтобы нас отпустили несчастья наших различных разочарований и соблазны более чем ненужных вещей, которые контролируют нашу жизнь и то, как они побуждают нас без необходимости тратить все больше и больше нашего времени, наших денег и нашего психического здоровья, в конечном счете. Взглянуть на плоды вместо того, чтобы неустанно трудиться над выращиванием новых.
В целом, безмятежность может быть достигнута только посредством отказа от страсти, поскольку страсть сама по себе является формой эмоции, нарушающей спокойствие и преграждающей нам путь к жизни, которую можно было бы прожить лучше, прожить хорошо, потребляя меньше, а не жить менее хорошо, обладая большим количеством, независимо от того, является ли это «больше» действием или расходным материалом.
Это проблема сегодняшнего мира — многие из нас недостаточно сильны, чтобы признать ошибочность любого вида одержимости, которая рассматривается и принимается как хорошая, почти, если не полностью, с гедонистической точки зрения. Ошибочность, что любой вид одержимости — это форма некомпетентной замены пустоты внутри эго; эго, которое признает, что внутри себя недостаточно.